Женский телеканал в Афганистане: передовая борьбы за равноправие

Через 16 лет после свержения талибов женщинам в Афганистане по-прежнему приходится бороться за элементарные права. Журналисты нового женского телеканала «Зан-ТВ» рассказали Би-би-си о том, как они пытаются изменить ситуацию, несмотря на огромный риск.

В 2001 году война в Афганистане открыла миру средневековый уклад жизни при талибах: женщинам не разрешалось учиться и работать, их рано выдавали замуж по принуждению, а за любую провинность могли казнить. После смены власти многие были уверены, что пришло время перемен: новая конституция обещала женщинам равенство в правах с мужчинами.

Однако изменения происходят мучительно долго, в результате полтора десятилетия спустя афганские женщины так же бесправны. В стране, где сильны консервативно-религиозные взгляды, женщинам сложно даже появляться на улице в одиночку.

Некоторые не хотят мириться с таким положением вещей и пытаются изменить ситуацию, несмотря на огромный риск. Среди них — журналисты нового афганского женского телевизионного канала «Зан-ТВ».

В интервью корреспонденту Русской службы Би-би-си они рассказали, что до равенства, провозглашенного конституцией, еще очень далеко. Сложнее всего приходится ведущим новостных программ, которые выходят в эфир с открытыми лицами и становятся мишенью для угроз и оскорблений.

Хотира Аюби

Хотира Аюби, 20 лет, продюсер утренних программ

Открытие этого канала — возможность поговорить о правах женщин, голос которых должен быть, наконец, услышан.

Мы живем в обществе, где женщина ежедневно должна доказывать, что она — тоже человек и полноправный гражданин. Она имеет все те же права, что и мужчины. Возможно, в других государствах будет сложно это понять, поскольку эти права не только прописаны в законах, но они исполняются. Там женщины могут повлиять на принятие решений, а в Афганистане женщина не является даже хозяйкой своей жизни.

Здесь мы боремся за соблюдение элементарных прав: на образование, на работу, право голоса.

К сожалению, в афганском обществе немало мужчин, которые не считают женщину человеком. Они уверены в том, что ей предопределено судьбой быть дома, рожать и растить детей, готовить. Они и представить не могут, что женщина может быть равной, она может работать, учиться и общаться с мужчиной.

Многие совершенно искренне не могут принять это.

Мои родные приняли мой выбор с уважением, хотя очень боятся последствий моей работы. Все знают, как это опасно. Любой шаг, любое высказывание, любое несогласие или критика может стоить жизни, причем расправиться могут с женщиной очень жестоко. В то же время полиция зачастую не спешит расследовать преступления, совершенные в отношении женщин, а судьи смягчают наказания для мужчин, осужденных за такого рода преступления.

Я пока не замужем, как и многие из моих коллег. Сложно сказать, смогу ли я продолжать работать, если выйду замуж.

Ситуация может измениться только в том случае, если у мальчиков и девочек появятся равные возможности получить образование и если будут предприняты меры для защиты женщин.

Хусния Мухакик

Хусния Мухакик, редактор новостей «Зан-ТВ», 28 лет

Я окончила университет в Кабуле, уже шесть лет работаю журналистом. В нашей телевизионной команде сейчас большинство женщин, много студенток. Мужчин намного меньше, они отвечают за технические вопросы.

Главная наша проблема — безопасность. И эта проблема общая как для мужчин, так и для женщин. Журналисты постоянно получают угрозы.

Но работающей женщине приходится вдвойне тяжелее. Мы живем в традиционном, религиозном, мужском обществе, где женщине вообще приходится трудно. Общество, где у мужчин прав больше, чем у женщин. И мужчины не хотят меняться, пересматривать свои взгляды, избавляться от стереотипов. Это сужает возможности женщин.

Женщины, работающие на канале, знали, с какими трудностями им придется столкнуться. Мы все понимали, что это — большой риск.

Например, моя семья до сих пор не приняла мой выбор. Этот вопрос остается открытым. Особенно переживает моя мама, которая практически каждый день уговаривает меня бросить журналистику и найти менее опасную работу. Она боится, потому что знает, что со мной может произойти.

Афганские женщины живут в самых тяжелых условиях, и их права менее всего защищены.

Студия «Зан-ТВ»

Сабия Буруманд, спортивный репортер, 21 год

Я пришла на этот канал сразу, как узнала, что он открывается.

Для большинства женщин, работающих на этом канале, главное — возможность как-то повлиять на ситуацию с правами женщин, изменить положение.

Мои родные не были против моей работы, потому что уже знали, что это женский канал, большинство сотрудников — женщины. Проблемы в семье начинаются, когда женщина устраивается в учреждения, где работают мужчины.

В афганском обществе считается очень неприличным работать среди мужчин, еще и с открытым лицом. Мы все носим головной убор, но лица у нас открытые. Такие семьи могут подвергаться публичному осуждению. И не все могут с этим справиться.

Труднее всего ведущим. Они постоянно в эфире. Выходят в головных уборах, но лица открыты. Их запоминают, а это уже большая проблема.

Публичная работа женщин вызывает дикое раздражение многих афганских мужчин, которым очень не нравится, когда женщины работают, общаются, показывают лица.

Это реально опасная работа. Многие мужчины целенаправленно выступают с угрозами и оскорблениями, подчас даже не скрывая своих лиц и имен. Они хотят заставить женщин уйти, сдаться и подчиниться.

Наглядно эту ненависть можно увидеть и почувствовать по настроению пользователей социальных сетей. На наших страницах — поток угроз, оскорблений в адрес ведущих и редакторов телеканала. Мужчины не стесняются в выражениях. В самых безобидных комментариях нам просто советуют бросать эту работу, потому что неприлично женщине работать на ТВ, показывать лицо, снимать и готовить репортажи.

Несмотря на риск, мы понимаем, что за свои права надо бороться. И это должны мы сами делать, потому что никто другой этого не сделает. Устоявшееся веками стереотипы определяют образ жизни и отношение к роли женщин и мужчин в обществе.

Конечно, консервативно настроенные люди не хотят ничего менять. Им удобно жить так, как они привыкли. Любые перемены принимаются болезненно. Особенно это касается перемен в жизни женщин.

К угрозам мы относимся очень серьезно, понимая, что это настоящие угрозы от реальных людей. Сколько было случаев жесточайших расправ над женщинами в Афганистане.

Я с детства занимаюсь спортом. И слышала угрозы с детства. Быть женщиной-спортсменкой тоже трудно.

Форум Винского

Поиск дешевых авиабилетов

Бронирование отелей, вилл, апартаментов

Аренда квартир, апартаментов, домов у собственников

Аренда автомобиля за границей и в России

Сравнение цен аренды авто у разных прокатчиков. Вы задаете параметры поиска — сайт находит вам автомобиль в заданном месте по самой низкой цене

Цены в рублях и оплата в рублях — для тех у кого только рублевый счет

Цены в Евро и оплата в Евро — для тех у кого счет в Евро и аренда в Европе

Страхование для туристов

Сайт Винского

Реклама на форуме Винского

• Список форумов‹БЛИЖНИЙ ВОСТОК форум‹Афганистан, Ирак, Йемен, Пакистан‹Отзывы: Йемен, Афганистан, Пакистан, Ирак
• Изменить размер шрифта
• Smartfeed

• Блоги •
• Правила •
• Инструкции
• • FAQ
• • Галерея
• • Регистрация
• • Вход

Одна в Афганистане или дела давно минувших дней.

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

Одна в Афганистане или дела давно минувших дней.

Snusnumrik » 21 сен 2012, 00:00

2007 год, раскаленный воздух, нещадное солнце. я пересекаю границу Пакистан-Афганистан. Пешком. Одна. Мне не страшно, мне ужасно любопытно. Что там, за этим перевалом?

Я смотрю на поток людей, идущих оттуда по другую сторону колючей проволоки – женщины в паранджах, мужчины в основном одеты по-европейски, никто не обращает на меня особенного внимания. На мне пакистанский шальвари-камиз, платок на голове, лицо открыто.

Афганский пограничник равнодушно просматривает мой паспорт, ставит штамп и желает счастливого пути. Неужели все так просто? Никаких вопросов – почему я одна, зачем еду, что собираюсь смотреть и где буду жить.

На меня набрасываются таксисты –
-Куда едете? Такси, мисс!

Да, эти красавцы говорят по-английски, кажется в любой стране мира, но мне не нужно такси, мне нужен автобус до Кабула. Черт, как же им обьяснить что мне нужен именно автобус? Так далеко их познания в английском, как выясняется, не простираются, и меня явно не понимают, а вполне возможно, просто не хотят понять. Ангелы-хранители и тут не оставили меня.

— Пойдемте со мной, я еду автобусом в Кабул.
Смотрю на моего спасителя – молодой высокий худощавый парень, одетый по-европейски, и запросто говорящий по-английски, рядом с ним женщина в парандже – очевидно, жена, и три маленьких девочки – видимо, дочери.
— Садитесь рядом с моей женой, меня зовут Зия, я врач, живу в Кабуле.

Парень кажется приятным и неопасным. Странно –а где же брутальные небритые мужики с наглыми взглядами?

— Вы афганец?
— Да, я из Кабула, но часто езжу по работе в Пешавар. Вы одна?
— Да. Я путешествую. Хочу посмотреть Кабул, Мазари-Шариф и Герат.

Мы разговариваем. Я попутно смотрю в окно – горные дороги, редкие машины. дорога в Кабул. какой сюрреализм.

— Извини, моя жена не говорит по-английски. я иногда буду с ней общаться, чтобы ей не было скучно.
Интересно, как определить, перешли ли вы на ты, если разговор идет на английском? Думая об этом, я смотрю на дорогу. нас обгоняет нечто вроде броневика с турецким флагом на крыше.

— Зия, а как в твоей стране относятся к русским? Если я буду говорить что я из России.. ничего?
— Нормально относятся. Американцев и вправду не очень любят, так что ничего не бойся. Где ты хотела остановиться в Кабуле? Я посажу тебя на такси от автостанции, и скажу водителю дорогу.

Я называю гест-хаус. Зия о чем-то долго беседует с женой, а красавицы-дочки робко посматривают на меня.
— Я приглашаю тебя остановиться в Кабуле в моем доме. Будь нашим гостем, пожалуйста.
Я делаю паузу. конечно, если бы он был один – оставалось бы только отказаться со всей возможной вежливостью. Но он с женой и детьми, и производит впечатление вполне порядочного человека. Хотя мы знакомы часа полтора, не больше.

— А что по этому поводу думает твоя супруга?
— Она тебя и пригласила, а я ее поддерживаю. Она ведь не только моя жена, но и мой самый близкий друг, все решения мы принимаем вместе.

Я не ослышалась? И это происходит в радикальной мусульманской стране? Однако.

Re: Одна в Афганистане или дела давно минувших дней.

Snusnumrik » 21 сен 2012, 00:02

Внутренний голос не подает знаков тревоги.
— Спасибо, Зия. Я принимаю приглашение. А твои родные? Я не стесню вас? Они не
будут против?

— У нас огромный дом, мне будет приятно тебе все показать. А родные всегда рады гостям, это большая честь для нас. Тем более что ты – из другой страны и девушка, значит, вдвойне почетный гость. Правда, по-английски никто, кроме меня и брата, не говорит, но я буду тебе переводить, ничего не бойся.

И тут я вспоминаю самый страшный кошмар. Я не могу есть мяса. Многие виды его – не могу даже нюхать. А нормальные-то люди, тем более в такой стране как Афганистан, наверняка без мяса и за стол не сядут. надо предупредить, иначе я рискую смертельно обидеть хозяев..

— Это совсем не проблема, я сам вегетарианец. Я мясо ем только изредка, когда меня заставляют домашние. Но у нас в семье его редко готовят.
Я не уточняю, почему именно. Возможно, просто из финансовых соображений. Одной проблемой меньше, однако.

Кабул. еще одна новая столица. Жадно гляжу на улицу – пыль, смог, шум, хаос, толпы людей. Зия помогает мне поменять деньги – здесь это делают прямо на улице у менял. Взамен полтинника долларов я получаю громадную кипу замусоленных афгани. Маршрутки Кабула ничем не отличаются от наших, только женщины сидят отдельно от мужчин. Зелени в городе мало, практически нет. может быть, в этом климате просто ничего не растет? Мы заезжаем в какое-то подобие жилого квартала – кругом одни стены домов и ничего больше.

— Вот и наш дом. Добро пожаловать – произносит Зия и открывает дверь. За дверью – милый дворик, как у бабушки на юге. дом, фруктовые деревья, газончик и настоящая, живая корова.

Мне навстречу выходит вся родня.
— Знакомься, это моя тетя, это двоюродная сестра, это племянница, это племянник .

Со счету я сбиваюсь достаточно быстро.
– У вас такая большая семья- удивляюсь я.
— Нет, для Кабула вовсе не большая. Здесь есть одна семья, в которой почти восемьдесят человек.
— И все живут в одном доме? – в шоке интересуюсь я.
— Конечно, они же родня. Зачем разьезжаться? Пойдем в дом.

Я снимаю кроссовки – одна из девушек тут же подает мне тапочки, прохожу в дом. Большие просторные комнаты, из мебели – преимущественно ковры.
Одна из девушек берет меня за руку и ведет в ванную – не такую, конечно же, как в нашем понятии – это просто маленькая комнатка с бочкой воды и ковшиком, никакого душа – но я, впрочем, его и не ожидала.
— Если хочешь, моя сестра поможет тебе помыться, — предлагает Зия. Я смущенно отказываюсь, не королева английская все-таки.
Конечно, поливаться из ковшика неудобно, зато экзтично. Вымывшись и переодевшись, выхожу – Зия ждет меня, чтобы показать свои владения.

Оказывается, с другой стороны от входа в дом – за оградой громадный сад и поле.
— Это все наша земля, примерно вот до той тропы, — показывает Зия.
«Это владения Маркиза Карабаса,» — впсоминается мне детская сказочка.
— Пойдем, я тебе покажу наши фруктовые деревья.

Я радуюсь, как маленькая девочка – здесь растут совершенно те же фрукты, что и у бабушки на Кавказе, кругом абрикосовые деревья, сливы, вишни. Мы подходим к. не может быть, это же тутовник, он же шелковица, как его называют на наших югах – только ягоды не черные, которыми мы вечно измазывались в детстве как поросята, а нежно-розовые.

Зия вместе с племянником лет десяти (или кто он там ему, я уже конечно успела забыть), расстелив на траве под деревом тонкую ткань, трясут дерево, и с него сыплются спелые ягоды. Мальчишка собирает их в ведерко, а для меня Зия наклоняет ветку, чтобы удобнее было срывать –
— Кушай, только не много, а то перебьешь аппетит, нас сейчас посадят обедать.

Почему все, что мы ели в детстве (конечно, если не вспоминать о молочном супе или манной каше), кажется особенно вкусным? Мороженое за двадцать копеек, квадратный хлеб, от которого по дороге из булочной все мы, наверное, отгрызали кусок горбушки – там, где самый уголок – и бабушка потом ругалась, дурацкие пирожки с повидлом, которые продавались на улице по пять копеек, и именно те фрукты, которые мы срывали с деревьев хулиганским образом – а розовый тутовник был самым любимым. Единственное дерево было в десяти минутах ходьбы от нашего двора, и мы всегда с нетерпением ждали, когда тутовник созреет. За годы жизни в тропиках я могла тоннами поглощать самые экзотические фрукты, но большей радости, чем от этих сочных бело-розовых ягод с ветки, не помнила уже очень давно. Такой же вкус, как лет двадцать назад, только дерево растет под Кабулом. Как странно.
— Вкусно?
— Умопомрачительно, прямо как в детстве.
Как мало нужно для того, чтобы меня обрадовать.

Мы возвращаемся в дом, одна из девушек – это тетя Зии, я точно запомнила, приносит мне воду для рук и полотенце. Мне не привычны такие знаки внимания, но я понимаю, что здесь так принято, гость дома не должен делать сам ни одного лишнего движения. Из взрослых мужчин кроме самого Зия в доме только дедушка, отец его живет в Пакистане, а брат сейчас в доме у тещи.
Обедаем мы, сидя на полу, на ковре расстилается скатерть, на нее приносят блюда. Так же как во многих странах Азии, блюда общие, и каждый накладывает себе в тарелку.

— Это тушеные баклажаны, это овощной салат, это. – извини, забыл, как называется на английском, но вкусно – рассказывает Зия, — не бойся, я сказал, что ты не ешь мяса, здесь его не будет. Если его и заставят есть, то только одного меня.
— А зачем тебя заставляют его есть?
— Считается, что мужчине положено есть мясо, а я его не очень люблю. И еще как врач считаю, что для организма не очень полезно.
— Нехарактерные у тебя взгляды для твоей страны.
— Верно. Смотри, мы обычно едим вот так – Зия отламывает кусочек свежей лепешки и, пользуясь ею как ложкой, ловко поддевает кусочек овощей. Если тебе так непривычно, я попрошу вилку или ложку, хочешь?
— Нет, спасибо, я хочу научиться есть, как вы.

Это оказывается совсем несложно.

Еда очень привычная – опять-таки похожая на нашу южную еду. Совершенно такой же салат из помидоров и огурцов с маслом, тушеные баклажаны ничем не отличаются от наших. Еще на столе присутствует какой-то молочный продукт, похожий на сметану, что-то вроде домашнего йогурта. Все очень свежее и очень вкусное.
Девушки убирают посуду, и оставляют нас одних.
— Зия, а твоя жена ничего не скажет, что ты столько времени проводишь с мной? Если у тебя есть домашние дела или нужно пообщаться с ней, я почитаю пока.
— Что ты, все домашние дела у меня решают женщины. А общаться нужно в первую очередь с тобой, поскольку ты у меня в гостях. Не волнуйся, ты никому не причиняешь никаких неудобств.

— Зия, а ты давно женат?
— Уже двенадцать лет, когда меня женили, мне было двадцать. Родители нашли мне жену, у нас принято жениться по их воле, и будущую супругу я увидел незадолго до свадьбы. Помнится, она мне тогда не понравилась, но противиться родителям я все равно не мог. А потом, когда узнал жену поближе, очень полюбил ее. Она хороший человек и мы понимаем друг друга. Я ее и сейчас люблю.
— А детей еще хочешь?
— Нет, жена хочет, а я сопротивляюсь. Я думаю, что трех дочек мне вполне достаточно.
— Сопротивляешься – это как? Отказываешь жене в близости?
— Нет, конечно. Предохраняюсь в определенные дни, — смеется он. Не забывай, я врач, и знаю, откуда берутся дети. На зарплату хирурга было бы сложно содержать очень большую семью, а я ведь несу за них ответственность как мужчина. Не только за жену и дочек, но и за всех женщин в моем доме. Но я уже два года ищу вторую жену.
— Зачем? Ты ведь любишь первую.
— Да, все верно. Но мне с ней не очень интересно, она необразованная, хоть и хороший человек, прекрасная жена и хозяйка. Я сам из интеллигентной семьи, отец у меня хирург, знает четыре языка. Я посоветовался с ним, он не против того чтобы я привел в дом вторую жену. И ее я уже могу выбрать самостоятельно, без родительского совета.
— А первая жена знает?
— Конечно! Без ее согласия я не стал бы искать. Скажи, а ты бы согласилась выйти за меня?

Хорошо что я сижу, причем сижу на полу, и упасть мне не грозит. Вот это поворот событий!
— Мы ведь знакомы всего один день! Ты меня практически не знаешь.
— Кое-что я про тебя уже знаю. Ты умная, образованная, работаешь за границей, хорошо знаешь английский, красивая, приятная в общении. Кстати, моей жене ты очень понравилась.
— Когда ты успел спросить?
— Еще в автобусе. Не забывай, изначально пригласила тебя в наш дом она, значит – она не против того чтобы мы общались.
— А разве тебе, мусульманину, разрешено жениться на иноверке?
— Да, это наоборот нельзя – выходить замуж за иноверца. А жениться никто не запретит. Хотя, конечно, я был бы очень счастлив, если бы ты приняла Ислам, но тебя никто не будет неволить.

Что-то подозрительно далеко заходит разговор, но мне совершенно не страшно. Я прекрасно видела, что никто в любом случае меня не оскорбит, не обидит и не заставит потерять лицо.

Весь вечер был проведен в разговорах – с Зия, прекрасно говорившим по-английски, было настолько интересно, что темы для дискуссий находились сами, одна за другой. На город опустился вечер – резко, как это бывает в этих широтах, будто кто-то выключил свет
— Здесь часто выключают электричество, — сказал Зия.
— А что вы делаете по вечерам?
— Общаемся, женщины что-то делают по хоозяйству, я вожусь с дочками, читаю книги.
— Откуда ты так хорошо знаешь английский?
— Я врач, а большинство нужной специальной литературы не переводится на мой родной язык. В госпитале мы тоже общаемся друг с другом на английском, когда обсуждаем вопросы врачебной практики.
— А ты общался с иностранцами?
— Почти нет, доктора из-за рубежа приезжают к нам крайне редко. Туристы уж тем более, как ты понимаешь – здесь слишком долго шла война. Когда я тебя увидел на автостанции, то очень сильно удивился. Что заставило тебя поехать?
— Мне было интересно, как здесь живут люди. Спасибо тебе, и всей твоей семье, мне очень повезло тебя встретить.
— Аллах велик, — философски изрек Зия. – Скажи мне, как ты привыкла спать – тебе будет удобнее одной в комнате, или попросить кого-нибудь из девушек спать там же?
— Удобнее одной, спасибо. А как принято у вас? Я не стесню вас, если займу целую комнату?
— Конечно нет, ты же видела, сколько у нас места. Мы обычно спим по нескольку человек в комнате. Мужья с женами, конечно, отдельно от остальных.

Кроватей в доме не было, но матрас на полу был мягким, а подушка удобной. Комнатка была маленькой, с окном во двор. Я провалилась в сон мгновенно, не успев даже осмыслить и разложить по полочкам все впечатления такого насыщенного дня.

Re: Одна в Афганистане или дела давно минувших дней.

Snusnumrik » 21 сен 2012, 00:05

Утром я просыпаюсь от солнечного лучика, заглянувшего в окно. На часах девять. Из-за двери слышен неясный шум, скорее всего здесь привыкли просыпаться рано. Я встаю, одеваюсь, тут входит Алия – (та, которая приходится Зия тетей), приносит мне воды и полотенце для умывания и зовет завтракать.
— Как тебе спалось?
— Очень хорошо, спасибо.

День мы проводим в бесконечных разговорах – людям, прожившим столько времени в разных мирах, есть что рассказать друг другу. Зия засыпает меня вопросами – он ведь никогда не бывал за границей, если не считать Пакистана, где он, фактически, проводит половину всего времени с тех пор как устроился в тамошний госпиталь. Я узнаю, что с работой в стране плохо, и многие, кто имеет возможность, работают в Пакистане – там больше шансы получить хорошие деньги, чтобы обеспечить семью.

— А почему ты уехала работать так далеко, — спрашивает Зия.
— Пригласили, мне стало интересно.
— А как же родители?
— Мама у меня умерла давно, мне был двадцать один год. Но она бы за меня радовалась, я это точно знаю. Она всегда мечтала о том, чтобы я уехала. А папу я навещаю. У нас дети почти всегда живут отдельно от родителей, тем более после того как женятся.

— А почему ты не замужем?
Ну вот, так и знала, что рано или поздно он меня об этом спросит.
— Я была замужем, но мы были очень разными людьми, и потому расстались.
К счастью, Зия тактично не задает больше никаких вопросов из этой области.

Он очень религиозный, и творит намаз, как положено правоверному, пять раз в день.
— Не думай, так делают не все, — рассказывает он. — Некоторые даже рамадан не соблюдают, но я был воспитан в очень строгой семье. В принципе, я это делаю для себя, мне необходимо совершать намаз в положенное время, это приносит спокойствие моей душе. Приводит мысли в порядок. С того дня как я встретил тебя, за тебя я буду молиться тоже. Аллах послал мне тебя, как великую милость, как драгоценный подарок. Я очень счастлив, что ты появилась в моей жизни.
— Но ведь я уеду.
— Я всегда буду тебя помнить и ты останешься жить в моей душе. Если уедешь – значит, на то была воля Аллаха, не нам судить.

Мне приятно гулять с ним по саду, и просто разговаривать. Я хочу понять, как живут эти люди, что у них на душе и в мыслях, каков их уклад жизни. Мы ведь совершенно ничего не знаем о том, как они живут. Я за всю жизнь не читала ни одной книги про Афганистан, и знала только то, что там на протяжении многих лет шла война.

Может быть, в этом все дело – когда на твоей земле воцаряется мир, после стольких сражений, ты умеешь быть счастливым только потому что ты – жив, у тебя есть крыша над головой и еда. Ты учишься ценить то немногое, что у тебя есть – семья, дети, родные. Почему здесь живут вместе такими большими семьями? Потому что у них есть только семья, и вместе им – легче. Мы же, европейская цивилизация, уже привыкли отгораживаться друг от друга. У нас — телевизоры, компьютеры с интернетом, работы, отнимающие время и силы – мы становимся не нужны друг другу и прячемся, закрываем квартиры и души на замок, ставим железные двери. Мы богаты, с точки зрения прстых афганцев – очень богаты, но многие ли из нас чувствуют себя счастливыми? Они сильнее, они вынесут все, потому что они – вместе. Может быть, именно из-за этого единения, из-за патриархального устоя, безоговорочного уважения к старшим, ценности семьи и всего, что следует из этого – за всю историю никто не мог завоевать, победить, поработить этих людей?
У меня нет готового ответа на этот вопрос.

— Я хотел тебе предложить, — говорит Зия под вечер – Мы завтра собирались ехать в гости к моей теще, она живет в Логаре. Эта деревня контролируется талибами , ехать на автобусе минут сорок от Кабула. Если ты не хочешь, то я не поеду и останусь с тобой, но я подумал – может быть, тебе будет интересно.

Интересно – это не то слово! Такой случай мало кому представится – в такое место в одиночку поедет разве только больной путешественник, не говоря уж о девушке-хориджи . Упускать шанс было неумно, тем более что общение с Зия мне нравилось, а наши религиозные дискуссии пробуждали во мне все большее уважение. Как нарочно начитавшись перед этим Корана и понадергав из него цитат, я мучила человека подковырками и вопросами, а он, оказавшись начитанным и образованным товарищем, неплохо разбиравшимся в собственной религии, на все это отвечал, демонстрируя безмерное уважение к моему интересу. Дедушка, которому все дискуссии переводились, был в восторге.
Конечно же, меня тут же начали сподвигать поизучать Ислам поподробнее.

— Ты когда-нибудь поймешь что это самая хорошая религия в мире и примешь Ислам, я уверен. – говорил Зия
При этом никакого фанатизма или неуважения к моим взглядам в словах его не было в помине.
На вопрос, зачем, собственно, все так хотят моего обращения в Ислам, Зия привел убийственный аргумент –
— Потому что все мои родные тебя полюбили и искренне желают добра. А еще — новообращенным прощаются все грехи.
— Я вокруг Кайлаша лучше обойду — парировала я. — Тоже все грехи обнулятся, а проблем будет гораздо меньше.
— А ты выйдешь за меня замуж?

Боже. Ну что ему ответить?
— Зия, мы ведь знакомы всего два дня.
-Я знаю. Мне не нужно много времени. Я хотел бы взять тебя в жены. Не думай ничего плохого, пожалуйста, я совершенно серьезно тебя спрашиваю. Я разговаривал со своей женой, ты очень нравишься и ей, и всей моей родне, они не были бы против.
— Зия, у нас это так не делается – пытаюсь я обьяснить. Это ведь серьезное дело, нужно лучше узнать друг друга.
— Я согласен с тобой и не буду тебя торопить, но пожалуйста, не отказывайся сразу, подумай. Ты сможешь остаться в Кабуле, если захочешь, работа здесь для тебя найдется, иностранцам много платят.

Я представляю себя живущей в Кабуле с Зия и всей его родней. Да, мезальянс будет страшный, что и говорить.
— Зия, ну рассуди сам. Мы ведь люди из разных миров, у вас совершенно по-другому относятся к женщинам, другие порядки и обычаи, мне будет тяжело. Ты будешь меня заставлять работать по дому, а я этого не умею.

Из стратегических соображений я, конечно, наврала – все я прекрасно умею, но необходимо описать все ужасы жизни со мной как можно красочней, вдруг человек образумится и передумает?
— Не буду заставлять, у меня полон дом девушек, которые все делают – ты же сама видишь.
— Ты захочешь еще детей, а я не хочу рожать.
— Дорогая, у меня три дочки, и этого вполне достаточно. Если ты захочешь детей, я конечно не буду против, но уж настаивать точно не стану.
— Я захочу работать, и не буду сидеть дома, ты будешь недоволен.
— Еще как буду доволен – богатую жену которая хорошо зарабатывает, не нужно содержать.

Так, думаю я, зато богатая иностранная жена станет содержать не только тебя, но и всю твою семью, так что ли? Мысленно стыжу себя за эти мысли и гоню их прочь. Бредятина редкостная.
— С тобой сложно спорить, у тебя на все есть ответ.
— Потому что я мужчина, я должен знать ответы, — невозмутимо говорит Зия. – Ты ищешь сложности и вопросы просто потому, что ты меня не любишь, но ведь это может произойти позже, правда?
— На это нужно время. А разве ты меня уже любишь? – задаю я вопрос в лоб.
— Иногда мне кажется, что да.
Я теряюсь и перевожу разговор на другую, более безопасную тему.

Так или иначе, следующим ранним утром мы поехали в дом мамы жены.

Меня закутывают с головы до ног полностью в платок, дают другую обувь – кроссовки выдадут меня гораздо более явно чем Штирлица –волочащийся по земле парашют. Если кто-то, кроме семьи Зия, узнает о визите иностранки в деревню – будут неприятности, причем не у меня, а у них. Поэтому везут меня контрабндой. Лицо также полностью закрыто.

Мы садимся в маршрутное такси, Зия посадил меня к окошку, сам сел рядом, по другую руку от него – жена и дочери. Я сижу тихо и смирно. Мне не страшно, мне любопытно.
По дороге в маршрутке Зия шепотом разговаривет со мной, чтобы мне не было скучно. В какой-то момент он шепнул мне на ухо —
— Знаешь, если ты согласишься стать моей женой, мои-то родители очень обрадуются, у нас образованная семья, они будут гордиться моим выбором. А твой папа что скажет, как ты думаешь?
Тихо хрюкнув в паранджу, я просипела — «я тебе потом скажу, когда доедем» — и в красках представила разговор с папой.

— Пап, я тут замуж собралась. он умный, интересный, образованный, врач-хирург, из хорошей семьи, красивый. На четырех языках говорит.
— Ура! Поздравляю! Наконец-то дочка поумнела к тридцати трем годам! Молодец!
— Пап, он афганец, мусульманин. В Кабуле живет.
Пауза.
— У него жена и трое детей, а я буду второй женой.
Слышен грохот, папа падает с дивана вместе с телефоном. Занавес.

https://ia-centr.ru/publications/zhenskiy-telekanal-v-afganistane-peredovaya-borby-za-ravnopravie/
https://forum.awd.ru/viewtopic.php?f=729&t=167509