Начиная писать цикл статей с развенчанием мифов о вакцинах против коронавируса, я отталкивался от запроса на подробную, достоверную и доступную читателю без медицинского образования информацию о них. В качестве основы для материалов использовались вопросы читателей и не только.
Все шло по плану, но в ходе работы я задался вопросом: может ли страх перед прививкой быть порождением социальных и психологических проблем, которые слабо связаны со сферой знаний?
Не стесняясь быть оригиналом, я обсуждал свой будущий материал с людьми — домочадцами, друзьями, просто знакомыми. Оказалось, что многие считают, что мы ощущаем дефицит не только понятной медицинской информации и не хватает нам не только диалога на эту тему с докторами. Нередко отказ от прививки имеет совсем другие корни.
В ходе дискуссий выяснилось немало интересных подробностей. Версии моих собеседников были столь интересны, что не вынести их на публичное обсуждение было бы неправильно.
Сжечь чуму вместе с врачами
— Вроде бы ты в психологии разбираешься, но принципиально не желаешь принять того, что существуют негативные ассоциации. Все, что связано с болезнью, имеет эмоционально негативную окраску.
Ян Стен, «Врачеватель», 1660 г.
Именно такое объяснение пытались дать происходящему. Действительно, если обратиться к истории, доктора, лекарства, ограничительные меры во время всех эпидемий немедленно попадали в немилость к народу. Врачевателей подозревали в распространении заразы, их снадобья нередко незаслуженно причисляли к ядам.
Коронавирус здорово напугал человечество, но обилие вариантов его лечения не давало мишени для гнева, требование соблюдать социальную дистанцию только подогрело уже существующую напряженность между властью и народом, а попытка обвинить во всем китайцев провалилась. Вакцины, как единственное надежное средство профилактики COVID-19, собрали на себя весь накопившийся негатив.
Версия сильная. Учитывая тот факт, что социальная изоляция позволяет слухам распространятся быстрее, а поддержку от близких делает малодоступной, уровень напряженности и готовность атаковать высоки, как никогда. Однако никакой одной-единственной вакцины, которая годится на роль врага, не существует. Есть возможность выбирать препарат от конкретного производителя, работающий определенным способом, конкуренция на фармрынке только способствует формированию «фан-клубов». Стройная гипотеза трещит по швам.
Детский страх
— Если бы вакцина выпускалась в форме капель или таблеток, она была бы на порядок популярнее укола.
Термин «трипанофобия» знаком куда меньшему кругу людей, чем ощущение дрожи в коленках при виде доктора со шприцем в руках. Взрослые, психически здоровые люди испытывают сильный страх перед инъекциями и с трудом контролируют свое поведение перед началом пугающей процедуры — после побега придется обращаться за помощью к специалистам специфического профиля.
Глубинные причины страха имеют несколько любопытных версий: от негативного опыта процедуры у живодера в белом халате, до желания сберечь девственность своего тела от срамных посягательств стальной иглы.
Экскурсию в дебри психологии воспринимать всерьез трудно. Куда больше причин у человека опасаться огня. Этот страх значительно древнее, чем нелюбовь к инъекциям, подтвердить его реальность может огромное количество несчастных случаев из жизни соседей-погорельцев. Тем не менее у каждого из нас есть совсем не страшные спички, зажигалки и газовые конфорки на кухне, ни один сумасшедший не предлагает от этих благ отказаться.
Информационный передоз
— Вакцину боятся потому, что о ней слишком много известно.
Мне пришлось столкнуться и с таким неожиданным суждением. Его автор пояснил: чрезмерная открытость процесса разработки препарата, поспешные заявления ученых и публичное обсуждение отдельных ЧП вызвали больше недоверия, чем уважения к изобретению. До сих пор все лекарственные и профилактические средства появлялись как будто ниоткуда, и народ был доволен. Как только каждый смог заглянуть в святая святых, началась буря.
Действительно, ряд поспешных заявлений негативно сказались на имидже прививок, но речь идет не об этом. Версия «информационного передоза», по моему мнению, преступна. Сокрытие информации о лекарственных и профилактических препаратах откроет дорогу средствам с недоказанной эффективностью (в том числе опасным для здоровья).
Каким образом будут исследоваться засекреченные лекарства? Никто не может гарантировать, что в ходе экспериментов, описание которых не будет доступно широкой общественности, не пострадают люди.
Каким образом медики будут решать, назначать или нет определенный препарат? Искушение руководить безграмотными массами всегда посещало отдельные безумные головы. Если моральные аспекты их не интересуют, то стоит напомнить, что невежды не склонны анализировать информацию и легко увлекаются «свежими веяниями». Взращивать подобный контингент специально — плохая идея.
Собственно, сегодня мы имеем последствия отсутствия диалога между народом и не только научным сообществом, а и врачами, которые этот самый народ лечат. Десятилетия, в течение которых людей убеждали, что прорывы в медицине возможны только, если речь идет об историческом прошлом или далеких неведомых клиниках, больше похожих на театральную декорацию, сформировали скептическое отношение к современным методам лечения и профилактики. Люди не привыкли задавать врачам вопросы, да и многие врачи не готовы искать информацию в специализированной литературе. Веры в то, что эпидемия коронавируса что-то изменит в лучшую сторону, у меня нет. У меня есть уверенность в том, что мой труд необходим.
Будьте здоровы и небезразличны к научной информации!
